«Спасибо Вам за то, что благодаря Вашим книгам, мы ещё остаёмся читающими людьми». (Телеведущая в адрес Сан-Антонио).
«Невезение, когда в 1949 г. я приехал в Париж, где после Освобождения журналы цвели как маргаритки, оказалось, что мой поезд пришёл с опозданием. В редакциях был комплект.
«Пишите, мы вам ответим»…
Было ли это в действительности невезением? Если бы я стал журналистом, я продолжал бы писать книги, потому что не могу не писать. Как только моё материальное положение было обеспечено, я мог бы попытаться сочинять приличные книжки. Я бы нацелился на бело-красную обложку «Галлимара» и я бы попытался сорвать «Гонкура» или «Энтералье»[1]. И я бы, наверное, прошёл мимо самого себя, потому что никоим образом не смог бы высказать тысячной доли того, что сказал в сотне с небольшим книжек, которые написал, чтобы заработать на жизнь. И я бы сказал это напыщенным слогом. Я сказал бы это, предварительно почистив обувь. Я бы побрился, прежде чем писать, как многие и многие, которых я знаю, и которые стали для меня теми, кого читать невозможно». (Сан-Антонио, «Клянусь»)
[1] «Гонкур», «Энтералье» ‒ литературные премии. ‒ Прим. пер.
«…По-вашему, это плохо, если вы излагаете свои мысли, развлекая? Для меня «литературный роман» ― это нечто тусклое, скучное, склеротичное. У меня такое впечатление, будто я вновь читаю одно и то же и герои одни и те же. Их модернизм выглядит по-детски. Теперь они дают немного секса, немного шлюх, немного педерастии, чтобы не отставать от моды (…) Жизнь ― это нечто другое». Сан-Антонио.
(Ф. Ривьер, «Жизнь Фредерика Дара, или Частная жизнь Сан-Антонио», Флёв Нуар, Париж, 1999 г., с. 245).
«Если писатель не чрезмерен, это значит, ему нечего сказать; большинство моих собратьев пишут так, как их супруга готовит чай. Они «готовят» книжки, тогда как книга — это бомба, которую бросают людям в лицо».
(Сан-Антонио, «Надо ли убивать маленьких мальчиков, которые упираются руками в бока?«, Флёв Нуар, Париж, 1984 г.)
