San-Antonio Pravda

Журнал «Мир Сан-Антонио», Зима 2016-2017

САН-АНТОНИО ПРАВДÁ

Новый разговор с Геннадием Барсуковым
на тему о переводе на русский язык «Старухи, которая гуляла в море».

Записал Доминик Жанро

Помимо вклада в столь ожидаемый коллективный труд «Транснациональный Сан-Антонио» (выйдет в 2019 г.), Геннадий Барсуков подводит итог для читателей журнала Мир Сан-Антонио сорока годам его страсти, из которых двадцать пять лет он переводит Сан-Антонио на русский язык. Его последний перевод завершён, он является своего рода апофеозом его карьеры переводчика. Вот только книга ещё в поисках своего издателя. Или же мецената, который взял бы на себя часть издательских расходов. Это повод для того, чтобы поделиться некоторыми истинами и приподнять завесу над трудностями издания переводных произведений.

ГБ : Если бы я набрал на один балл больше в 1968 г. на вступительных экзаменах в Пятигорский институт иностранных языков (сегодня Лингвистический университет), я никогда бы не открыл Сан-Антонио и он уже давно бы не переводился в России. Но мне не хватило одного балла и, вместо факультета немецкого языка, куда я собирался поступить, я был принят на факультет французского языка в группу для начинающих. Как я тебе уже говорил¹, позднее в Алжире, в городе Блидá, я наткнулся на своего первого Сан-Антонио, «Берю и некие дамы», в журнальном киоске. Как будто это было в другом мире, это было в 1976 г.
Это открытие не принесло мне ни славы, ни денег (скорее наоборот), но оно изменило мою жизнь. Я храню сотни ярких воспоминаний, знакомств, разговоров, минут радости и непрерывного огромного удовольствия от языка, удовольствия читать и писать, а также восторга, когда находишь русские эквиваленты санантонизмам.
Я закончил перевод «Старухи», которая гуляла в море, но я так и не нахожу издателя, который заинтересовался бы Сан-Антонио. Моя жена меня не раз упрекала в том, что эти двадцать пять лет перевода ничего нам не дали в денежном отношении, и всё же она убеждена в том, что «Старуха, которая гуляла в море», это то, что заставит заговорить о Сан-Антонио в России. Я знаю, что маленький тираж, который я могу профинансировать, это капля в море. Для выхода на высокий уровень нужен хороший тираж в прекрасном исполнении, у меня уже есть идея обложки. Этот мой последний перевод – результат двадцати пяти лет специального опыта. Меценаты, где вы?

ДЖ :  Почему эта книга, и когда ты решился перевести её? Что тебя толкнуло? Чем этот роман отличается от других? И что в нём может быть такого, чтобы дать представление обо всём его творчестве?

________________________
¹ Доминик Жанро, «Сан-Антонио Самиздат»: разговор с Геннадием Барсуковым, русским переводчиком, издателем и распространителем», ж-л МСА № 69, Лето 2014 г.

У меня не было намерения переводить роман Сан-Антонио без его постоянных героев, я слишком был зачарован стилем Сан-Антонио и его юмором, я считал себя единственным из переводчиков, кто чувствовал его стилевые тонкости, как будто некая миссия мне была дана провидением, и я чувствовал себя одновременно и счастливым и ответственным за то, чтобы передать его своим соотечественникам. Однажды — кажется, это было в 2006 г. —, на вещевом рынке, где в то время я работал, я читал «Старуху, которая гуляла в море» и переводил с листа некоторые куски моей жене Оле. И тут она сказала мне, что это единственная книга, которая заставит заговорить о Сан-Антонио в России и она прославит меня. И добавила: «Переведи её для меня». Но лишь после того, как были изданы «История Франции глазами Сан-Антонио» (2009) и «Отпуск Берюрье» (2012), я сказал «хорошо». И лишь во время перевода я почувствовал истинную магию и глубину этой книги, а с другой стороны — её почти непереводимость. Пусть там не было санантонизмов, но стиль — опять же стиль и цветистый лексикон довольно солёных воспоминаний Старухи, а также её монологи, обращённые к Богу с той же сочностью — всё это действительно было трудно переложить на русский язык. Это роман-шок, роман-скандал, но в то же время это гениальный роман об авантюристке, которая на самом деле была инструментом кармы (закон воздаяния и возмездия) для настоящих преступников.

Что по-твоему там ещё особенного?

Только с возрастом некоторые люди начинают понимать, что тело стареет, ведёт себя предательски, но душа остаётся молодой, потому что она относится к индивидуальности, которая, по словам Елены Рерих (русской прорицательницы, основательницы Агни-Йоги), есть нечто такое, что приходит из предыдущей жизни и предрасполагает личность становиться именно такой, какой она становится. Этот персонаж совершенно необыкновенный, эта старая женщина так и осталась молодой в течение своей жизни, несмотря на все удары судьбы. Мне очень нравится фрагмент, в котором она показывает молодому Ламберу свои фотографии, на которых она молодая и красивая.

 — Мне двадцать пять лет! — сказала она.
       Он взял реликвию, и тут же был потрясён. Увидев женщину на портрете, он решил посвятить свою жизнь тому, чтобы отыскать такую же в целом мире. Было трудно поверить в то, что миледи была такой красивой.
       — Мне тридцать два года!
       Прошло время. За семь лет леди М. стала другой. В её глазах появилась уверенность, прическа изменилась (у неё на лбу была повязка, и грим подчеркивал совершенство её черт.
       «Вот теперь, старая поломанная кукла, вы набрали крейсерскую скорость! Передок больше не представлял для вас тайн, миледи. И вы играли на мужчинах, как Паганини на скрипке. От вашей чистоты больше не осталось и следа, но какое знание любви пришло на её место! О изумительная самка! Феноменальная хищница алькова!»
       — Мне сорок лет!
       И он понял, почему она считала, что это был её «кульминационный» возраст, возраст абсолютного господства. Некое существо дикой красоты бросилось ему в глаза. В этом было что-то от агрессии. В самом деле, миледи была на вершине своей красоты, но ещё в ней чувствовался огненный темперамент и холодная решимость. Она доминировала безоговорочно. Всё должно было покоряться её воле, преклоняться перед ней. Стоило только пошевелить пальцем: ей принадлежал весь мир!

Эта сцена и дала мне идею обложки. Старуха на ней должна выглядеть молодой женщиной-вамп перед фонографом как на пожелтевшей фотографии, с повязкой на лбу. Контраст между заголовком «Старуха, которая гуляла в море» и очень красивой молодой женщиной на обложке создал бы интригу. Как ты думаешь, стоит ли объявить конкурс на эту обложку?

Сколько времени у тебя уходит на перевод? Сколько часов в неделю или в день? Утром или вечером? Всегда в одном и том же месте? Даёшь ли ты читать пробные отрывки кому-нибудь, кто, как и ты владеет двумя языками? (кстати, сколько языков ты знаешь? Немецкий, арабский, итальянский, какой ещё?)

В среднем два года. Как я уже сказал в нашем предыдущем разговоре², я занимаюсь переводом не системно, это не стало моим средством к существованию. Во времена моей работы на вещевом рынке мне поневоле приходилось проводить шесть или семь часов в день за своим прилавком, и в то время как мои соседи по торговле грызли семечки или играли в карты в ожидании клиента, мне удавалось перевести несколько страниц Сан-Антонио. Я погружался в текст, заглядывал в «Словарь Сан-Антонио» и искал эквиваленты в синонимических рядах. Иногда жена кричала мне в ухо, чтобы вытащить меня из того мира, в котором я находился. Благодаря этим семнадцати годам, проведённым на рынке, мы не только пережили все кризисы, но это наше занятие позволило мне профинансировать мои издания, а также предоставило мне какое-то время на переводы. Конечно, в таких условиях я не мог дать большую производительность, но зато я располагал достаточным временем, чтобы оттачивать свой стиль и добиваться перевода непереводимого. В общей сложности я перевёл более 3 000 страниц, и это рекорд для России. Что касается двуязычных читателей, для них у меня всегда под рукой книги в оригинале, которые мне присылают время от времени Друзья Сан-Антонио в обмен на одну из моих книг или просто так, и я иногда продаю свою «Историю Франции глазами Сан-Антонио» или какой-нибудь другой свой перевод вместе с оригиналом.
Я владею четырьмя европейскими языками, кроме русского: французским (включая лексикон Сан-Антонио), итальянским, немецким и немного английским. Когда-то я начинал читать и говорить шуйя (немного) на арабском в Алжире благодаря учебнику «Метóд Ассимиль», но я был слишком загружен работой в качестве старшего переводчика и, кроме того, уже тогда я взялся за свой первый перевод «Стандинга». Все эти языки очень помогают мне переводить Сан-Антонио, когда он употребляет слова из английского, немецкого, итальянского или арабского, чтобы сделать каламбур, с местным колоритом, и эти каламбуры часто остаются непонятыми для моих коллег-переводчиков, которые не владеют этими языками.

Ты перевёл девять книг Сан-Антонио. Если когда-нибудь будет десятая, то какая?

На самом деле восемь (в т.ч. две были переизданы, а «Старуха» в ожидании публикации). Девятую «Надо ли убивать маленьких мальчиков, которые упираются руками в бока?» я понемногу продолжаю переводить. Это большой роман, можно сказать, автобиографичный, его нужно читать после прочтения нескольких его шедевров и его автобиографии «Клянусь». Кстати, если «Старуха», как я надеюсь, вызовет определённый резонанс, и наконец-то в России обратят внимание на этого писателя, этот роман мог бы стать ярким продолжением после первого открытия. Но мне не хотелось бы оставлять твой вопрос без ответа, десятой книгой могла бы стать «Семья Мудак»…

____________________________
² «Сан-Антонио Самиздат» (см. сноску выше).

Книги, которые ты перевёл, дают панораму, которая, как мне кажется, весьма показательна, они были отобраны очень тщательно. Можно считать, что твои переводы — это твой пантеон Сан-Антонио: это очень важно, ибо проблема серийных книг в том, что они нивелируют и даже противоречат понятию шедевра. Я думаю, что даже те, кто не читает по-русски, воспользуются списком твоих переводов. Можешь ли ты их классифицировать в порядке предпочтения? И сожалеешь ли ты о романах, которые ты не перевёл?

Дорогой Доминик, я благодарен тебе за этот вопрос, ибо ты задел чувствительную струну, мне даже кажется, ты создал прецедент, потому что в своём ответе я должен затронуть тему, наиболее важную для меня. В романе «Certains l’aiment chauve» («Некоторые любят полысее») Сан-Антонио признаётся: «Со временем мне открылось, что мои единственные соотечественники, это те, кто думает как я. И я боюсь, что мы образуем с ними очень маленькую нацию». Так вот, у меня всегда было такое же ощущение, этот мир полон аберрации, он находится под покровом майи (на санскрите: иллюзии, мнимости). Я всегда испытывал потребность в книгах, которые открывали мне глаза на фальшь стереотипов, религий, кривых зеркал и на всякий туман в мозгах. Для меня это были книги-события: Рабле, Вольтер, Достоевский, Булгаков, Солженицын, Елена Блаватская, Елена Рерих, и другие. В какое-то время мне стало известно, что очищение сознания от всего ложного как раз и является первым шагом для эволюции в этой жизни, и что пророки и гении приходят сюда время от времени, чтобы немного продвинуть человеческую расу на пути³. Сан-Антонио это делает через юмор⁴. Ибо «каждый сам куёт путь свой. Считайте путь улыбки правильным»⁵. И ещё: «Чую явление бури. Чую явление непогоды. Хорошо явить смех и радость» (там же, под № 416). Мне представляется, эта миссия и была ниспослана Сан-Антонио, миссия открыть путь улыбки силой его человеческих качеств и в раблезианской традиции французов. «Сан-Антонио доставляет радость десяткам тысяч хороших людей, у которых не так уж много удовольствий в жизни» (см. предисловие Робера Эскарпи к «Стандингу»), он создал сверхпроводник для того, чтобы донести основные истины простым читателям, этот проводник — юмор и популярный жанр. Он упоминает об этом в «Клянусь«: «Когда со мной случается пофилософствовать — одним словом, просто отклониться от темы, повыступать, причём, это единственное, что меня интересует в моих книжках …»
После того, как я прочитал в Алжире «Берю и некие дамы», а затем «Стандинг по Берюрье», я получил знак через Радио «Свобода»⁶ и посвятил себя переводу книг Сан-Антонио, тех, в которых было больше всего юмора и авторских рассуждений. Я не могу их классифицировать в порядке предпочтения, каждая из них — шедевр, я могу

________________________________
³ Елена Рерих пишет в своих «Письмах» (письмо от 27.01.33): «Совершенно верно, что жизнь есть лучший учитель и без жизни ничему нельзя научиться, но кто-то должен открывать на это глаза, и без ведущего Начала вся человеческая эволюция задержалась и растянулась бы на бесконечные века». Эта легендарная женщина, также как и Елена Блаватская, была избранницей Махатм (семи великих духов, сошедших на Землю, чтобы ускорить эволюцию человечества, см. «Письма Елены Рерих», 21.05.35). Их наследие является эзотеричным, следовательно, не лёгким для понимания, его читают немногие (в советское время оно было под запретом и читалось тайком, как самиздат).
⁴ Мысли Сан-Антонио часто совпадают с теми, которые я нахожу у Е. Рерих и Е. Блаватской, но в его случае они выражены через юмор, ибо Сан-Антонио в этой области – я отвечаю за свои слова – непревзойдённый.
⁵ Агни-Йога. Откровение, Москва, изд-во Сфера, 2006 г., цитаты № 182 и 183.
⁶ См. «Сан-Антонио Самиздат», ж-л МСА № 69, лето 2014 г.

это делать только когда должен порекомендовать кому-нибудь, но и здесь многое зависит от характера человека. Толстые книги, которые я перевёл, по-моему, лучшие. Мой перевод «Берю и некие дамы» удостоил меня чести быть среди лауреатов конкурса «Лучшие книги 2001 года» по версии АСКИ (Ассоциация книгоиздателей России). Это было 6-го июня 2002 г., и эту дату хорошо знают Друзья Сан-Антонио, потому что в этот день двумя годами раньше не стало Сан-Антонио. Но шестого июня — это также день, когда родился великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин. Я провёл презентацию этой книги в центральной библиотеке города Пятигорска и подарил два экземпляра, которые должны там храниться. Я дал интервью журналистам, и вскоре появился на радио «Провинция» и радио «Пятая вершина» (мы находимся на Кавказе, и ближайшая гора имеет пять вершин). Затем другие журналисты, молодые и симпатичные, записали большое интервью, на полчаса, разбили на части по пять минут и сделали цикл коротких передач о Сан-Антонио. На вещевом рынке, где я работал в то время со своей женой и там же продолжал переводить, несколько покупателей сказали мне, что слушали эти передачи в машине, и это, в самом деле, было интересно.
В 2003 г. я получил из Симферополя (Крым) афишу, которую мне прислал Михаил Петросов, один из фэнов Сан-Антонио. Он обнаружил её в Одессе (Украина), это был анонс театральной постановки Стандинг по Берюрье в моём переводе. Одесса — русскоязычный город, который считается столицей юмора. Она славится своим экзотическим говором, и здесь жил до недавних кровавых событий Михаил Жванецкий, гениальный юморист и, кстати, двойник Сан-Антонио. На афише можно было прочитать предупреждение: «Детям до 16 лет и ханжам вход не рекомендуется». И всё же последние пришли, чтобы покинуть зал во время спектакля. Зрители разделились на две противоположные группы: зануды, которые были возмущены, и много других, которым нравилось, как Берюрье предостерегал девушек от слишком строгой диеты: «Мы все, здесь собравшиеся, знаем, что в дамах нас волнуют не кости, а мясо»; на сцене стояло наглядное пособие в виде скелета, одетого в кружева.
Однажды на рынке, где я работал, одна симпатичная девушка сказала мне, что её муж был поклонником Сан-Антонио, а она сама, Татьяна Дружинина, работала журналисткой на Пятигорском телевидении. Она предложила мне сделать передачу о Сан-Антонио, и в первых числах июня 2003 г. я принимал в своём доме небольшую команду телевизионщиков. Я достал последнюю бутылку бордо, которую привёз из Франции, а моя жена приготовила хороший кофе. Я подарил по экземпляру «Берю и некие дамы» присутствующей компании, и 18 июня 2003 г. на канале «Культура», а также в новостях Ставропольского края и на телевидении Ростова Татьяна Дружинина с блеском рассказывала о Сан-Антонио и его переводчике из Железноводска. Некоторое время спустя, ещё один журналист, Дмитрий Быков, также бывший студент факультета французского языка, пригласил меня поговорить на телевидении о литературе вообще, и о Сан-Антонио в частности.
Мне приходится выходить почти каждый день в парк Железноводска, чтобы рассказать о Сан-Антонио и продать несколько книг. Я сделал много знакомств и открыл Сан-Антонио многим гостям нашего города, иногда эти люди были для меня самого ярким открытием. В парке «Цветник» в Пятигорске, где я ставил иногда свой столик с книгами и поджидал покупателя, читая книгу Сан-Антонио на французском, однажды я услышал, как передо мной одна молодая женщина вскрикнула: «Это нереально! Сан-Антонио!» Это был её любимый писатель после того, как она прочитала «Стандинг». Я сказал ей, что я переводчик этой книги и скоро закончу «Историю Франции глазами Сан-Антонио». И тут она вытащила 500 евро и попросила принять их, потому что ей хотелось помочь мне. Она дала мне свою визитную карточку, это была Елена Ращинская, директор известной группы «Город 312». Эти деньги очень помогли мне купить права, и когда роман был издан, я выслал ей пачку книг. В этом же парке Цветник один профессор из университета Ломоносова, декан высшей школы перевода Николай Горбовский купил у меня несколько книг и сказал, что часто он задаёт вопросы на засыпку своим студентам, предлагая им перевести некоторые санантонизмы. Услышав мою историю, он спросил меня, знаю ли я, что я совершил подвиг. Мне было приятно, хотя бы один человек это смог оценить.
В другой день в лечебном парке Железноводска, где как обычно я продавал свои книги, ко мне подошёл один молодой человек, который у меня их уже заказывал раньше, русский журналист из Казахстана, он предложил мне приехать в Алма-Ату, чтобы живьём рассказать о Сан-Антонио его коллегам. Он обещал взять на себя все расходы по этой поездке, но я не смог туда отправиться.
Парадоксальным образом я не получил никакой поддержки от тех, кому в принципе был выгоден мой труд: ни от французского издателя, ни от правообладателей, ни от посольства Франции, где существует программа по продвижению французской книги в России, и пр., — весь этот народ не только не проявлял интереса к тому, что я делал, но даже вставлял мне палки в колёса. Не раз я испытал чувство огорчения, когда видел, насколько некоторым из них было наплевать на сохранение в памяти людей наследия Сан-Антонио, их интересовало только баблó, которое они ещё могли вытянуть из его поклонников. Мне они кажутся достойными сожаления: случай их поставил рядом с исключительным автором, но они слишком ограничены, чтобы это прочувствовать по-настоящему. Вот только Друзья Сан-Антонио всегда были готовы прийти мне на помощь. Начиная с зимы 2002-2003 г., я регулярно получаю журнал «Мир Сан-Антонио», я получил много книг, Филипп Оруссо принял меня дважды, и он открыл мне Францию Сан-Антонио. Даниель Сирак, президент Ассоциации, был всегда готов отозваться, это он отправил — кажется, в 2004 г. — письмо Игорю Сокологорскому, бывшему директору Отдела Книги при посольстве Франции, после чего я получил предложение от издательства Free Fly, которое вело серию Французская линия; к сожалению, с опозданием, свой пятитомник Сан-Антонио я уже запустил в издательстве Цитадель за свой счёт, а несколько позднее Французская линия была заброшена. Пожалуй, это была единственная попытка помочь мне.
Мне пришлось испытать на себе и другие каверзы. На обложке моего последнего издания «Отпуск Берюрье» первоначально был изображён карикатурный Депардье в исполнении Бориса Аджиева, художника из Санкт-Петербурга, и это было гениально, был создан уникальный образ, имевший некоторое сходство с Депардье. Этого актёра у нас хорошо знают, и это указывало на связь с Францией, покупатели не приняли бы Сан-Антонио за какого-нибудь латиноамериканского писателя. Так вот, когда деньги были уплачены и права получены, мадемуазель, которая недавно стала заведующей по правам в издательстве Юнивер Пош, запретила нам использовать изображение Жерара Депардье без его разрешения. Заказ пришлось отменить в типографии, и мой издательский проект чуть было не накрылся, но Борис Аджиев согласился переделать лицо, он это сделал ещё дважды – там уже ничего не оставалось от Депардье, скорее что-то от шимпанзе, — но, напрасный труд, нам снова сказали ньет! Смешно, потому что абсурдно, это было достойно Андрея Громыко, министра иностранных дел при Брежневе. В конце концов, муж моей издательницы, Анатолий, предоставил нам своё лицо, теперь усатый Берюрье на обложке напоминает другого известного персонажа, русского шансонье Вилли Токарева. Но проблема была снята. Это было последней каплей для моей издательницы, от Сан-Антонио и его клики она была вне себя. Французское законодательство разрешало нам использовать карикатуру без необходимости спрашивать разрешение у изображаемого лица, но зачастую новенькие служащие проявляют излишнюю жёсткость из-за некомпетентности и душевной лени. С российской бюрократией такое тоже случается…
С силами общественного порядка, кстати, мне тоже пришлось столкнуться; анархия первых лет перестройки породила множество диких торговцев, которые платили милиционерам или рэкетирам чтобы продолжать свой мелкий бизнес и, таким образом, выживать. Таким блюстителям народ даже придумал официальное прозвище: «Оборотни в погонах». Приходилось также уворачиваться от отдела торговли и налоговой инспекции. Но Закон разрешает авторам и художникам продавать свою продукцию. Однако эти законы игнорировались милицией и работниками городской администрации, так что нам приходилось отстаивать свои права. Мне самому пришлось нанести несколько визитов в милицию, в городскую администрацию, мне даже пришлось обратиться к депутату – таким образом, худо-бедно некоторые из нас крепли в этой классовой борьбе.

В 2011 г., при Путине, милиция была реформирована, она стала называться полицией, это было сделано ещё и для того, чтобы противодействовать коррупции. Это было время переаттестации с целью очищения состава или подтверждения пригодности некоторых, в ком была признана честность и компетентность.
Однажды в парке Цветник перед моим столиком появился офицер полиции, старший участковый. У него была фамилия, как у поручика царской армии, весьма известного из-за солёных анекдотов, которые ходили по России. Он потребовал, чтобы я убрал свои книги, тогда я попытался объяснить ему, что я автор, моё имя там было указано, и что Закон о культуре позволял мне заниматься этой деятельностью. Он не смутился: «А что мне ваш Закон о культуре?» Я спросил его, понимает ли он, что в таком случае я вынужден буду писать в другие инстанции. Он посоветовал мне написать прямо в Гаагу.
Мне не пришлось ходить далеко, Администрация полномочного представителя президента Российской Федерации находилась рядом. Моё заявление было рассмотрено, мне посоветовали несколько изменить редакцию, без упоминания столь известного в русском фольклоре имени, и ещё мне посоветовали добавить несколько подписей, чтобы придать заявлению коллективный характер. Я собрал три подписи. Некоторые отказали, например директриса домика-музея Лермонтова (гениальный русский поэт, убитый в 27 лет на дуэли в Пятигорске) сказала мне с мертвенно-бледной улыбочкой, что она как раз борется против того, чтобы захламляли парки, что книги должны продаваться в магазинах и что лучше было бы, если бы переиздали один томик Лермонтова. Затем старший участковый позвонил мне и очень вежливо попросил меня написать заявление в том смысле, что инцидент был исчерпан и у меня больше нет к нему претензий. Я подарил ему «Историю Франции глазами Сан-Антонио», и мы пожали друг другу руки. Я больше не видел его в парке, кто-то сказал мне, что его перевели на другой участок. В этом году был принят Гражданский кодекс в новой редакции, он разрешает авторам продавать свои книги и уточняет, что они могут экспонировать свои произведения везде, где считают удобным.
Тем не менее, один работник городской администрации в городе Ессентуки (курортный город недалеко от Пятигорска) только что совершил рейд против поэтессы Галины Рыбак, он потребовал убрать этот хлам, т.е. её книги, несмотря на Гражданский кодекс, который он назвал филькиной грамотой.
Классовая борьба продолжается…
Но, если вернуться к твоему вопросу о моих предпочтениях, «Крик морпиона», на мой взгляд, стоит отдельно от других, там виртуозность запредельная, Сан-Антонио даже сам поставил эпиграф: «Роман просто потрясающий. И очень зрелищный. Ты даже не поверишь, что это я его написал!» В точности как Александр Пушкин, который воскликнул перед своим шедевром, который он только что закончил: «Ай-да Пушкин! Ай-да сукин сын!»
Книга, которую я не перевёл, но которая не покидает меня в мыслях, это «Семья Мудак». Сан-Антонио для меня — это маленькая воображаемая страна, жители которой отличаются истинным умом (не криминальным, и не меркантильным), и их очень мало. А вот других — легион. В этой книге Сан-Антонио гениальным образом анализирует, кто такие «мудаки». Это нужно читать и перечитывать. И переводить, хотя бы цветные вставки. Это манифест против «мудаков мерзких⁷», самых опасных. Я бесконечно сожалею о том, что Сан-Антонио больше нет с нами, чтобы продолжать делать посмешище из «мудаков мерзких»: террористов, фашистов всех мастей, генералов НАТО, президента-лауреата Нобелевской премии мира, и др. Но есть Франция Сан-Антонио, и есть Друзья Сан-Антонио, есть Италия, которая опубликовала почти все его книги и продолжает переиздавать их. И есть хорошие люди, которые образуют эту маленькую нацию, по-настоящему умные, с которыми можно подурачиться от души, но которые как никто другой понимают серьёзность вещей.
Просанантонии всех стран, соединяйтесь!

_______________________________
⁷ Я не единственный, кто считает актуальным это произведение; Эрик Шабанон гениально упоминает о «Семье Мудак» в предыдущем номере МСА «77 (лето 2016).